Навигация по сайтуНавигация по сайту

Как можно помнить то, чего не было или Как влезть в чужую голову?

В канун Рождества в 2004 году Кэти Спенсер Тетц, двадцатипятилетняя рекрутер, проживающая в Сакраменто штат Калифорния, сидела на полу возле своей елки обертывая подарки, когда зазвонил телефон. Это была ее мать Динн, с новостями: спустя 19 лет отец Кэти Рэй выйдет из тюрьмы. В последний раз, когда Кэти увидела Рэя, ей было шесть лет.

Она повесила трубку, схватила ключи и бросилась за дверь без цели, просто для того, чтобы двигаться. Ее муж, Майк, подбежал, чтобы удержать ее, когда она всхлипнула у двери, в ужасе и печали, которую она редко позволяла себе чувствовать.

Кэти едва знала своего отца, но его жизнь была ее главной тайной. Он казался причиной, по которой она никогда не могла вспомнить свои ранние детские воспоминания, и она не была уверена, что хочет…

Кэти, три года, во время посещения дома своего отца в Вашингтоне летом 1982 года.

Большую часть её жизни отец был заперт в тюрьме штата Вашингтон, отбывая два срока пожизненного заключения за жестокое приставание к самой Кэти и ее брату. Дело - судимость 1985 года по одиннадцати пунктам закона об изнасиловании - основывалось в основном на том, что дети рассказали следователям. Прошло почти два десятилетия, прежде чем новая команда защиты обнаружила серьезные ошибки в расследовании. Губернатор смягчил приговор Рэя, и он вышел.

Кэти не знала всей истории.

Она знала только то, что Динн рассказала ей: Рэй коснулся ее «ненадлежащим образом». Кэти не помнила ничего из этого, но Динн объяснила, что Кэти скорее всего похоронила в своей памяти ужасные вещи, которые ее отец сделал с ней. Похоронила так глубоко, что она не могла получить доступ к каким-либо воспоминаниям о них.

Тем не менее, это никогда не «сидело» в Кэти. Она долго терзалась подозрениями, что воспоминаний никаких и не было, и ее отец был невиновен все время. Если это так, это означало, что она и ее старший брат Мэтт несправедливо посадили своего отца в тюрьму.

Когда ее родители развелись в 1979 году, Кэти все еще была ребенком; Мэтту было 9. Они жили в Сакраменто с Динн, которая изо всех сил пыталась обеспечить их, работая во множестве мест. Два раза в год дети посещали своего отца в штате Вашингтон, где он работал полицейским. Он был известен среди друзей как преданный отец, который ловил рыбу и ходил в походы со своими детьми. Кейти будет собирать ежевику и горох в своем дворе. Через несколько лет после развода он сошелся со своей второй женой, Ширли (также имевшей сына по имени Мэтт).

Когда семьи объединились, сын Рэя стал Большим Мэттом, а сын Ширли стал Маленьким Мэттом.

В августе 1984 года Рэй посетил полицейскую конференцию за городом, оставив всех трех детей с Ширли. Когда он вернулся, она была подавлена.

Спустя какое-то время она сказала ему, что она и дети смотрели фильм перед сном, когда Кэти попыталась обнять Ширли и погладить её между ее ногами. "Что ты делаешь?" - испуганно спросила Ширли. «Я пытаюсь дотронуться до твоей мочи» - сказала Кэти. Она сказала, что это часто делала с ее папой и другими членами ее семьи.

К тому времени, когда Ширли сказала Рэю, его дети уже вернулись в Сакраменто. Рэй был ошеломлен: может ли слово «папа» быть отсылкой к какому-нибудь парню Динн?

Он попросил Ширли сесть и дословно записать то что говорила Кэти. Он позвонил в местную полицию, шерифу и службы защиты детей в Ванкувере, Вашингтоне и Сакраменто.

В Сакраменто полиция не проводила полного расследования. Но Шарон Краузе, следователь в в Вашингтоне, заинтересовалась этим делом и несколько раз посетила Кэти в Сакраменто.

Краузе была известна своей способностью завоевать доверие травмированных детей, навык, который очень востребован. В своем полицейском отчете Краузе написала что Кэти сначала очень стеснялась; затем она описала момент, когда «мой папа застыл». Кэти схватила две куклы, которые Краузе принесла,  и продемонстрировала различные половые акты. «Мой папа был плохим, - сказала она.

Рэй не знал полной степени обвинений. Он согласился пройти два полиграфа, и сразу же после второго Майк Дэвидсон, руководитель Краузе, сказал Рею что он завалил тест.

В январе 1985 года, спустя пять месяцев после того, как Ширли рассказала Рэю о странном поведении Кэти, сам Рэй и был обвинен в сексуальном нападении на Кэти. В течение следующих нескольких месяцев последовало больше обвинений: Маленький Мэтт, в возрасте четырех лет, сказал что Рэй изнасиловал его в ванной и чуть не утопил. Большой Мэтт девяти лет, сказал Краузе, что его тоже изнасиловали, и не только его отец; он сказал, что Рэй пригласил других полицейских к участию. Следователи не смогли собрать достаточно подробностей, чтобы обвинить кого-то еще, саам ребенок никого из полицейских города не опознал. (Краузе, Дэвидсон и Деан Спэкман, ранее Спенсер, отказались от интервью для этой истории.)

Он был отстранен и начал принимать успокоительные таблетки. Наркотики стабилизировали его, но они также затуманили его мысли, особенно когда добавились обвинения от маленького и большого Мэттов.

Что делать, если он и правда каким-то образом приставал к детям, но просто не мог вспомнить об этом? Если это так, подумал он, тогда он заслуживает того, чтобы его посадили. «Боже мой, почему я не могу вспомнить?» - сказал он следователям. «Что со мной?» Он согласился чтобы его проверили «сывороткой правды» (sodium amytal) и принял столько, что в конце концов потерял сознание. Тем не менее, НИ-ЧЕ-ГО, никаких воспоминаний.

По мере приближения судебного разбирательства его поставили перед тем, что он считал невозможным выбором: заставить своих детей пережить всё это снова давая показания в зале суда, или признаться в чём-то, что он не мог вспомнить. В мае Рэй решил подать прошение рассмотреть дело ускоренно, но не признав своей вины, и был приговорен к двум пожизненным наказаниям плюс четырнадцать лет.

Детство Кейти было похоже на историю, рассказанную ей другими людьми. Она часто спрашивала свою мать, что случилось с Рэем. Ответы Динн были расплывчатыми. «Он был болен, он делал то, чего он не должен был делать», - вспоминает Кэти, слова матери. «Не думаю, что я даже знала, что он был в тюрьме».

Кэти в конце концов узнала, что Рэй был в тюрьме за «неуместное прикосновение» к ней и Мэтту. Она приняла эту историю без особого размышления. Но примерно в начале средней школы она начала испытывать чувство неразберихи. «У меня было много мыслей -  как, почему я не чувствую, что меня обидели? Почему я не ощущаю, что ко мне приставали?» Она объясняла это ее нехваткой воспоминаний о том возрасте, когда произошло предполагаемое преступление. У нее не было никаких оснований сомневаться в словах матери.

Тем не менее, она не могла избавиться от разрыва между тем, что ей рассказывали всю жизнь, и тем, что она чувствовала - возможно, история была неправдой. Они с Мэттом не были особенно близки, но он казался единственным человеком, которого она могла спросить.

Когда Кэти было двенадцать, а Мэтт шестнадцать, она загнала его в угол. «Это так странно», - сказала она брату. «Я не помню ничего из того, что они сказали, что он сделал с нами».

«Ты не помнишь, - сказал Мэтт, - потому что этого не было».

Ни Кэти, ни Мэтт не вспоминают, где они были во время этого разговора, или то, что сказали далее. Их воспоминания фрагментарны, едва сформировавшиеся. Кейти говорит, что чувствовала себя беспомощной. Её учили доверять авторитетам - полиции, судам, врачам - и, прежде всего, её маме. Так кто же был прав?

Еще несколько лет нехватка памяти Кэти грызла ее. Она вздрагивала ища чувства, которые должны испытывать жертвы травмы: отвращение, стыд, паника, вспышки болезненных воспоминаний. «Ничего не было», - говорит она. «Не было никаких физических или психологических ощущений».

Как только она стала сексуально активной, она оказалась еще более запутанной. Известно, что пережившие в детстве сексуальные надругательства и инцест, часто чувствуют либо чрезмерное беспокойство и страх в отношении сексуального внимания, когда они вступают в подростковый возраст, либо погружаются в сексуальные переживания с головой. У Кэти не было ни того, ни другого. «В старшей школе была девочка, которая была изнасилована и просто разрушена этим. Я помню, что думала: « Это не я, я этого не чувствую», - говорит Кэти. Ее первый поцелуй, ее первые бойфренды, ее первые сексуальные переживания, все было естественным.

Однажды, когда Кэти была в старшей школе, она наконец спросила свою мать, возможно ли, что ее отец никогда не касался ее. В течение этих лет Динн хранила дневники и, наконец, показала их дочери. Они описывали, как Кейти кричала о назначениях врачей, и как Мэтт действовал и казался сердитым, что Динн приписывал злоупотреблениям Рэя.

Но Кэти они абсолютно не показались убедительными; они были слишком отфильтрованы её матерью. Но чтение воспоминаний ее матери было прибежищем, трюком, чтобы не допустить, чтобы ее разум снова сомневался.

Рэй Спенсер, в центре, со своим сыном Мэттом Спенсером и его дочерью Кэти Спенсер Тетц в Линкольне, штат Калифорния, в июне 2016 года.

Кэти научилась играть две роли: с матерью она согласилась что Рэй должен сидеть; с Мэттом она признала что он скорее всего прав насчет невиновности своего отца.

Кэти отложила эти противоречия подальше. «Я держала себя такой занятой, что это помогло», - говорит она. Она каждый день занималась гимнастикой и танцами, и когда она вошла во взрослую жизнь, она решила что больше никогда не допустит беспорядок в мыслях.

Она не пыталась связаться с Рэем в тюрьме. Она не искала судебных документов, поэтому она до сих пор не подозревала, что ее отца обвинили в том, что он сделал что-то куда хуже, чем то что сказали ей.

В начале нулевых годов, еще в Сакраменто, она вышла замуж за Майка, отца-одиночку, и сама стала мачехой. Она не хотела противостоять своей старой семье, и посвятила себя новой. Ее отказ копаться в прошлом стал своего рода победой.

Тем временем её брат Мэтт не мог привести свои мысли в порядок.

Ему было девять, когда его мать получила звонок от полиции, который сделал их мать Динн безумно любознательной. Вскоре после этого детектив приехал чтобы спросить, трогал ли его отец. Мэтт сказал что нет.

Затем однажды днем Шарон Краузе застала его дома. Он опасался садиться в её машину, ведь она была незнакомкой, но она купила ему чашку горячего шоколада и машинку в 7-Eleven, а затем отвезла его в комнату в отеле Холидэй.

Как доверчивы дети!

Краузе сказала ему, что по словам Кэти их отец касался её интимных мест, и что иногда взрослые касаются так детей потому что болеют, и что их отцу нужна помощь. Разве он не хотел бы ему помочь?

«Она так ничего и не добилась от меня, - говорит Мэтт. Краузе отвезла его домой. Несколько месяцев спустя мать снова отвела его в офис шерифа, где Краузе встретилась с ним и задала большое количество вопросов.

Она заметила мимоходом, что когда он станет старше, она назначит ему тест на детекторе лжи. Он испугался. «Я не знал, что такое детектор лжи. Я думал, меня всего исколют иглами, - говорит Мэтт. Краузе также рассказала ему: его сводный брат сказал, что Рэй заставил его заняться сексом и что все трое детей были в комнате.

Мэтт продолжал отрицать, но мысль пронеслась в его голове: «Что, если что-то такое случалось, и он просто не помнил? «Человеческий разум несовершенен. Если вы говорите что-то достаточно долго, вы начинаете думать что это действительно происходит», - говорит он. «В конце концов, я сдался». Он помнит это чувство, когда позволил своему разуму одурачить себя на мгновение: «Да, - наконец сказал он. Это всё правда.»

Несколькими неделями позже Динн взяла его на встречу с прокурором, и Мэтт уточнил подробности, чтобы удовлетворить злых взрослых. Были ли там другие люди? Да, сказал Мэтт. Что он помнил о них? У одного был красный Порше, а у другого был желтый свитер. Мэтт не был очень креативным: он увидел красную «Порше» на стоянке на улице, и обвинитель, опросивший его, носил желтый свитер. Прокурор закончил собеседование, не записав эти приметы.

Мэтт понял, что он сделал что-то необратимое.

Даже сегодня, будучи взрослым, Мэтт склонен думать в черно-белых тонах. В его истории есть хорошие парни, и есть плохие парни. Есть то что действительно произошло, а что нет. В отличие от Кэти и Рэя, которые оба «нашли» воспоминания, которых там не было, Мэтт знал что это пустая трата времени.

Он знал, что эти люди неправы. И он позволил им победить. Просто потому что так проще. Все в его жизни - его тетушки, его терапевт, его учителя, даже его подруги, - поверили Динн, и тюремное заключение Рэя только что подтвердило это.

У Мэтта была своя история, но никто не верил в это. «Мое поведение изменилось, - говорит он. «Я больше ничего не делал». Он пропускал школу, не ходил на уроки и начал пить и курить. К шестнадцати годам он регулярно убегал из дома.

Постепенно источник его злости и неповиновения стал для него ясным. «Я понял, что это вина. Я убегал, потому что я чего-то избегал». В конце концов, он был тем, кто сознательно лгал о том, что сделал Рей. «Я чувствовал ответственность за это. И [я чувствовал] беспомощность, не зная что делать, как помочь ему».

Он быстро перешел от марихуаны и алкоголя до метамфетамина, а к 2002 году, когда ему было около двадцати лет, ему стала не по карману аренда жилья. Он жил с сестрой Кэти - единственной кто слушал его, когда он говорил что их отец невиновен, но как только он впал в наркозависимость, ей это тоже надоело.

Кэти даже сказала ему, что не хочет чтобы он был на её свадьбе.

Мэтт отказался от идеи, что он может когда-либо помочь себе или своему отцу. «Все отказались от меня, - говорит он, - поэтому я делал всё то что... утолило мою грусть».

В 2004 году его мать подошла к нему с письмом.

Оказывается, Рэй обратился к губернатору с просьбой о помиловании, и Динн попросила Мэтта подписать письмо с возражением против смягчения приговора.

Мысль, что [Рэй] может быть освобожден поставил меня на грань выживания," - говорилось в письме. "Мне придется провести остаток моей жизни постоянно оглядываясь через плечо?"

Мэтт не прочел письмо. Он почувствовал, что снова стал девятилетним и уступил, чтобы избавиться от этого злого взрослого. Он подписал свое имя внизу.

Несмотря на письмо, губернатор заменил приговор Рэю накануне Рождества 2004 года.

Он основал свое решение на новой информации, выкопанной юридической группой, финансируемой третьей женой Рэя – Нормой, медсестрой которую он знал ещё в 1960-х годах и на которой женился в тюрьме.

Команда обнаружила, что обвинение против Рея было намного слабее, чем он сам думал: Рэй не завалил полиграф; этот тест не дал внятного ответа. Врач осмотрел Кэти и не обнаружил признаков сексуального насилия.

Также Рэй узнал то, что посчитал гораздо более оскорбительным: вскоре после того, как Рэй сел в тюрьму, Ширли сошлась с начальником расследования Майком Дэвидсоном.

Он понял, что все дело было сфабриковано: «Все это начало вставать на свои места. Так много людей было замешано во всём этом».

В новогоднюю ночь 2005 года Рэй вышел из тюрьмы. Дело получило освещение в СМИ, а осенью за него взялся репортер, по иронии судьбы тоже по имени Мэтт. По прихоти, Мэтт спросил репортера по электронной почте Рэя. Он отправил по электронной почте своего отца, спросив, может ли он полететь в Сиэтл, где Рэй был на досрочном освобождении.

По наитию, сын Рэя Мэтт спросил у репортера адрес электронной почты Рэя. Он попросил у  своего отца разрешения посетить его в Сиэтле, где Рэй был на условно-досрочном освобождении.

Хотя Мэтт был убежден в невиновности Рэя, паутина лжи свитая Динн вокруг его отца была все еще в его подсознании. "Если я не вернусь через три дня, ищи меня" - сказал он Кейти.

Когда Мэтт спустился с эскалатора аэропорта в Сиэтле в феврале 2006 года, он заметил пожилого мужчину с усами. Должно быть, это он, подумал он.

Чтобы дать себе паузу и собраться с мыслями, он сначала  подошел к стойке выдачи багажа. Все, что он знал об этом человеке, состояло в том, что он провел двадцать лет в тюрьме. Кто знал, какой человек появится? Наконец, Мэтт подошел к человеку.

"Вы ищете сына?", - спросил он. Рэй кивнул, а затем расплакался.

Мэтт уже давно сказал себе, что измены Рея были причиной по которой Динн была готова поверить в худшее о нём, поэтому одним из его первых вопросов к отцу был тест: действительно  ли Рей изменял матери? Рэй признался, что такое было.

«Я пытался быть предельно честным», вспоминал Рэй позже.

Это сработало. «Я наблюдал, как он ломается и плачет, и это была не какая-то актерская сцена. Я понял, что он настоящий человек, - говорит Мэтт.

В течение всего уик-энда они в основном придерживались небольших разговоров, беседуя о рыбалке, ходя по уличным рынкам возле озера Вашингтон. «Вы практически ходите на цыпочках, потому что сбылась мечта—вы, наконец, воссоединитесь со своим сыном, и не хотите что-нибудь сломать, - говорит Рэй.

Еще в течение года после выхода из тюрьмы Рэй все еще носил браслет с датчиком слежения и соблюдал комендантский час.

Через два дня Рэй наконец обратился к тому, что они оба думали: «Сынок, я этого не делал».

«Я знаю», ответил Мэтт. «Вот почему я здесь, мне нужно сделать это правильно».

На следующий день, в понедельник утром, они отправились в офис адвоката Рэя, где Мэтт подписал аффидевит (юридически обязывающее заявление), в котором утверждалось, что он никогда не подвергался насилию.

«Это было освобождение, - говорит Мэтт. «Один из тех моментов, когда вы знаете, что делаете все правильно».

Почти сразу после встречи с Рэем, говорит Мэтт, он забросил свою привычку к наркотикам. «У меня не было проблемы с наркотиками, - говорит он. «У меня была проблема с жизнью».

Когда он вернулся домой, Мэтт рассказал Кейти все, что узнал. Она была поражена тем, что ее брат почти мгновенно прекратил употреблять наркотики. «Я не думаю что понимала, сколько вины у него висело на плечах», - говорит она.

Но она все еще боялась встретиться с Рэем. Беременная её первым ребенком, Кэти потратила столько лет, пытаясь развить нормальную взрослую жизнь, что она не хотела открывать коробку Пандоры, которая может угрожать всему. «Я чувствовала, что мне нужно было успокоиться, прежде чем я смогу собрать мужество», - говорит она.

Примерно через год после встречи с  Мэттом, не спросив Кейти, ее муж Майк отправил Рею сообщение по электронной почте. В это время случилось много всего - отец Майка умер, и у него с Кэти появилась новая дочь.

«Кэти не знает, что я пишу тебе», - начал он. «Это просто, чтобы вы знали, что я обещаю заботиться о вашей дочери и дать ей лучшую жизнь, которую я могу ей предоставить».

Рэй ответил: «Если она решит, что она хочет увидеть меня в своей жизни, дай мне знать».

Прошли месяцы, и Майк напомнил Кейти, что родители не живут вечно. В августе 2007 года она наконец набрала электронное письмо Рэй: «Я не совсем уверена, почему я пишу вам, и я не знаю, что сказать. Прошло более 20 лет, и вы так много пропустили ... Я не знаю, как с вами общаться, потому что я действительно не знаю, кто вы».

«Для всех случилось так много плохого, - ответил Рэй. «Я могу только надеяться, что каким-то образом мы сможем выйти за рамки этого ... У меня было всего несколько коротких лет вашей жизни, но я могу рассказать о сотне вещей, которые я помню о вас».

Они общались так в течение четырех дней, пытаясь соблюсти тщательный баланс между сбором новой информации и вежливостью. Вскоре Рэй переехал в Лос-Анджелес с Нормой. После нескольких месяцев писем, в феврале 2008 года Кэти пригласила его приехать к ней домой в Сакраменто.

Когда он постучал, Кэти нервничала. «Как мы с этим справимся?» - спросила она мужа. Майк открыл дверь и сказал: «Входите, Папа».

Молодой, худой человек из самых ранних воспоминаний Кэти теперь был мускулистым и лысеющим, с осторожной походкой бывшего заключенного.

«Я сразу почувствовала, что он мой отец, - говорит Кэти. «В нем все было знакомо». Но они все еще были далеки друг от друга, сидя рядом за кухонным столом Кэти. Рэй провел столько лет, скрывая свои чувства; теперь, перед своими членами семьи, он изо всех сил пытался их разделить.

Они отправились на ТВ-шоу RV, просто чтобы что-то сделать. «Вы [должны] начинать общаться немедленно, - говорил Мэтт. «У вас должно быть что-то общее, что вы сделали вместе».

Сначала они избегали надвигающихся вопросов об обвинениях Кейти и убежденности Рэя. Рэй волновался, что у Кэти могут быть сомнения в его невиновности; Кэти тихо все больше и больше боролась со своей собственной виновностью. «Вина ухудшилась, когда я встретила его, потому что он стал настоящим», - говорит она. «Мне было больно».

Это ухудшилось, когда она слушала рассказы Рэя о тюрьме. За решеткой Рэй создал сложную фальшивую личность, чтобы другие заключенные не узнали о его осуждении за изнасилование ребенка и его прошлом в качестве полицейского - две вещи, которые сделают его жизнь в тюрьме еще более адской, чем она уже была. Тем не менее, он потерял зубы в боях, пытаясь избежать изнасилования. Кэти могла проглотить только немного такой информации за раз.

«Расцвет его жизни ушел», - говорит она.

Рэй умолял их не чувствовать ответственности за это. Он попытался показать Мэтту и Кэти, что они были пешками, показывая им те документы, которые собирали его адвокаты.

Впервые Кэти прочитала полицейские репортажи, в которых обвиняла Рэя. Она была в шоке; ей ничего такого не говорили. «Когда я увидела специфику, я подумала: «Эй, я не могу такого не помнить!».

Она подписала свои собственные показания, заявив что ее никогда не домогались. Адвокаты Рэя использовали их как часть нового движения к очищению его имени, и к 2010 году все обвинения были сняты.

 

С 1989 года более 200 ранее осужденных человек были освобождены из тюрьмы как невиновные в отношении сексуального преступления против ребенка, согласно статистике. Часто такое происходит потому, что повзрослевший ребенок отрицает обвинение.

 В том же году когда Кейти обвинила своего отца, восьмилетний Кайл Сапп в шокирующих показаниях обвинил сотрудников дошкольного учреждения МакМартин в южной Калифорнии, в буквальном смысле в диковинных сатанинских преступлениях.

В 2005 году он же опубликовал статью в Los Angeles Times под названием «Извините».

Как и Мэтт, он понимал что он позволил себе оговорить взрослых, которые как он знал, были невиновными. «Мне было ужасающе неуютно и стыдно, что я был нечестным», - писал Сапп.

В некоторых случаях дети стали общественными защитниками для людей, которых они «обвиняли» ранее в детстве, с гневом и злостью выступая в их защиту.

Мэтт всегда злился. Гнев Кэти вспыхнул, когда она увидела видеокассету.

Во время процесса по очищению доброго имени Рэя, из материалов первоначального расследования всплыла видеокассета VHS. Прокурор проводит беседу с Кэти в 1984 году, чтобы узнать, как она будет держаться на допросе в судебном заседании свидетеля. В течение сорока семи минут мать Кэти гладит её волосы, пока девочка повторяет, что «ничего не случилось прошлым летом». Затем прокурор предлагает сделать перерыв. Когда запись возобновляется спустя час, Кэти в приподнятом настроении. «Не могли бы вы показать мне, что сделал Рэй?» - спрашивает прокурор. И Кэти улыбаясь демонстрирует две куклы, занимающиеся сексом.

Рей показал это Кэти, и она была просто в ярости. После просмотра этого видео, будучи уже взрослым человеком, она поняла как ею манипулировали.

Она подумала и о своей маленькой дочери, о том как она была невинна и как отвратительно было бы, если бы кто-то убедил ее дочь поговорить о сексе и сделать такие обвинения.

Когда она и Мэтт поверили, что их отец был отправлен по железной дороге, и узнал, что у штата Вашингтон нет закона, предусматривающего компенсацию за неправомерно осужденных, - они решили подать в суд на следователя Шарона Крауза и Майка Дэвидсона, руководителя Краузе в то время (и, позже , Парень Ширли).

Когда она и Мэтт пришли к убеждению, что их отец был просто козлом отпущения — и узнали, что у штата Вашингтон нет закона о компенсации неправомерно осужденным, — они решили подать в суд гражданский иск.

На следователя Шарон Краузе и Майка Дэвидсона, руководителя Краузе в то время (и, как выяснилось, любовника Ширли, второй жены Рэя).

Гражданский случай предстал перед судом в январе 2014 года. Мэтт должен был объяснить присяжным, почему он подписал письмо своей матери, противостоящее коммутации Рэя. Он стоически стоял на стенде, но потом он расплакался; он знал, что он мог бы прийти раньше, чтобы помочь отцу. Мэтт Хансен, предполагаемая третья жертва - «Маленький Мэтт», когда они были детьми, утверждал, что Рэй изнасиловал его и казался явно удивленным, когда он узнал на свидетельском стенде, что остальные отреклись.

Гражданское дело дошло до суда в январе 2014 года. Мэтт должен был объяснить присяжным, почему он подписал письмо матери против освобождения Рэя. Он стоически стоял на допросе в суде, но потом он расплакался; он знал, что он мог бы прийти раньше, чтобы помочь отцу.

Мэтт Хансен, предполагаемая третья жертва - «Маленький Мэтт», утверждал что Рэй изнасиловал его и казался явно удивленным, когда он узнал в суде, что остальные отреклись.

Месяц судебного процесса стал самым длинным периодом, когда Рэй, Мэтт и Кэти когда-либо проводили вместе как взрослые. Каждый день после суда они беседовали. Разве Шерон Краузе действительно знала, что Рэй невиновен? Действительно ли Мэтт Хансен полагал себя жертвой? Они поняли, что они всегда будут жить с неотвеченными вопросами: чужие мысли и воспоминания стольких людей, сформировавших их жизнь, навсегда будут для них недоступны.

Главной загадкой среди этих людей была Ширли: Рэй давно считал её психику нестабильной, и на суде она рассказала присяжным, что будучи ребенком она приставала к нескольким членам семьи, включая её отца, который как и Рэй был полицейским.

Неужели это привело ее к неправильному толкованию невинных слов и жестов шестилетней Кэти?

На момент судебного разбирательства у Кэти была своя семилетняя дочь Миа, которая часто задавала вопросы о различиях между своим телом и её матери. Кэти вспомнила, что она была любопытной подобным образом. «Наверное, я задала ей такой вопрос, и он раздулся в её голове до невероятных масштабов, - говорит Кэти.

«Я помню как мне, маленькой девочке было любопытно, почему она выглядела так, как она выглядела». (Ширли Спенсер и Мэтт Хансен не ответили на просьбы о комментариях к этой истории.)

Краузе и Дэвидсон отрицали любые нарушения в расследовании. Но после двух с половиной дней обсуждения жюри присяжных решило, что обвиняемые сговорились нарушить права Рэя, и вынес вердикт в размере 9 миллионов долларов. Семь месяцев спустя судья отменил обжалованный приговор по частной причине, связанной с нарушением инструкции присяжных.

Воссоединенная семья ждала. Прошло почти три года, как решение было обжаловано.

В мае 2017 года, Рэй перенес операцию на спине. Когда он выздоравливал, он получил звонок от своих адвокатов: суд восстановил первоначальный вердикт присяжных.

Он был еще под действием обезболивающих, но он передал новость Кейт шуточкой прямо из ее детства 1980-х годов: «Это издательский клиринговый дом», - сказал он. "Вы выиграли!"

Кэти написала на Facebook: «Это по-настоящему? Поздравляем отца с пройденным монументальным путём! Ты заслужил эту победу и свою справедливость! Я люблю тебя!» Мэтт написал: «Пора платить по счетам, засранцы!»

Тем временем, все идет своим чередом. Непонятно, сколько времени пройдет, прежде чем деньги поступят. Каждая часть процесса двигается медленно.  «Мне кажется, кто-то должен будет проверить чек в моей руке, пока я действительно не поверю что его получил, - говорит Рэй.

Даже с деньгами, Кейти знает, что будет замедленное негодование по отношению к следователям. «Деньги не дают вам двадцать лет вашей жизни», - говорит она. «Если у вас нет, кто-то встанет и скажет, что я f-ed, и я извиняюсь» и владею им, у вас всегда будет какое-то разочарование. Это захватывающая победа, но сложная ».

Даже с деньгами, Кэти знает, что затяжная обида по отношению к следователям останется. "Денег не дадут вам двадцать лет жизни", - говорит она.

Горечь по отношению к следствию было чем-то близким, и место где можно было бы избежать их самых спорных дебатов: Динн. Она не возражала, когда ее дети росли рядом с ее бывшим мужем, но она так никогда и не признала его невиновность.

Кэти, которая всегда была в состоянии жить рядом с противоречивыми мнениями, сумела остаться рядом с обоими родителями. "Я не могу жить правдой моей мамы. Она горькая бывшая жена, и посколько я ее люблю, я больше не буду жить своей правдой ", - сказала она на суде.

Тем не менее, она защищает свою мать, полагая, что она искренне думала, что ее дети пострадали и попыталась защитить их. Это затрудняет понять, как Рэй и Мэтт жалуются на Динн. «В конце концов мне было тяжелее, чем им», - говорит она.

Один или два раза в год, Рэй летит из Лос-Анджелеса в Сакраменто, чтобы посетить Кэти и Мэтта, и он планирует приблизиться к ним, когда судебный процесс принесет наконец деньги. Мэтт и Кэти хотели бы, чтобы он остановился. Иногда они звучат как родители, которые журят своих детей за не посещение дома достаточно часто, но более резко;

Кэти, которая сейчас работает техником по диализу и воспитывает падчерицу и двух ее собственных детей с Майком, переживает, что время драгоценно, когда столько уже исчезло.

Рэй работал охранником после того, как он вышел из тюрьмы, но он уволился в ходе судебного разбирательства и обратно не вернулся. Он сам опубликовал книгу о своем опыте и все еще надеется использовать в карьере кандидатскую степень по психологии, которую он защитил в тюрьме.

Трансформация Мэтта пока затянулась; он счастлив с маленьким сыном и дочерью, и когда они появились, он решил быть супер-отцом, отчасти потому что знает каково расти без отца.

Во время одного из посещений Рэем детей год назад, они отдыхали сидя вокруг кухонного стола Кэти, слушая визги детей Кэти и Мэтта из другой комнаты. Рэй вспоминал как он был полицейским. Настроение было веселым, пока Рэй не начал говорить о том, сколько он пропустил, находясь в тюрьме; он хранил их фотографии в своей камере, доставая их поздно вечером и пытаясь представить, как изменились их лица.

Он начал плакать, и его дети пытались развеселить его. Затем внуки промчались по кухне, и Рэй расплылся в улыбке. «Я пытался вспомнить так много, сколько смогу, - сказал он, - пока не ушёл».

Так он может почувствовать себя живым, пока не ушедшим…

МОРИС ЧАММАХ

Опубликовано: 06.01.2018 в 01:28

Похожие статьи

Вперед Назад

Комментарии

Комментарии отсутствуют

Выберите себе хорошего специалиста!

Понравилось? Поделитесь с друзьями или разместите у себя: